Неточные совпадения
Нельзя сказать, чтоб предводитель отличался особенными качествами ума и сердца; но у него был желудок, в котором, как в могиле, исчезали всякие куски. Этот не весьма замысловатый дар природы сделался для него источником живейших наслаждений. Каждый день с раннего утра он отправлялся в поход по городу и поднюхивал
запахи, вылетавшие из обывательских
кухонь. В короткое время обоняние его было до такой степени изощрено, что он мог безошибочно угадать составные части самого сложного фарша.
В вестибульной комнате покушался было утвердиться на время
запах служителя Петрушки, но Петрушка скоро перемещен был на
кухню, как оно и следовало.
Посещение
кухни было строго воспрещено Грэю, но раз открыв уже этот удивительный, полыхающий огнем очагов мир пара, копоти, шипения, клокотания кипящих жидкостей, стука ножей и вкусных
запахов, мальчик усердно навещал огромное помещение.
Самгин закрыл лицо руками. Кафли печи, нагреваясь все более, жгли спину, это уже было неприятно, но отойти от печи не было сил. После ухода Анфимьевны тишина в комнатах стала тяжелей, гуще, как бы только для того, чтобы ясно был слышен голос Якова, — он струился из
кухни вместе с каким-то едким, горьковатым
запахом...
В
кухне — кисленький
запах газа, на плите, в большом чайнике, шумно кипит вода, на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль, в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая в стаканы вино, вполголоса говорит...
Поперек длинной, узкой комнаты ресторана, у стен ее, стояли диваны, обитые рыжим плюшем, каждый диван на двоих; Самгин сел за столик между диванами и почувствовал себя в огромном, уродливо вытянутом вагоне. Теплый, тошный
запах табака и
кухни наполнял комнату, и казалось естественным, что воздух окрашен в мутно-синий цвет.
Неприязненно следя за нею, Клим думал, что она, вероятно,
пахнет потом,
кухней, баней.
Самгин редко разрешал себе говорить с нею, а эта рябая становилась все фамильярнее, навязчивей. Но работала она все так же безукоризненно, не давая причины заменить ее. Он хотел бы застать в
кухне мужчину, но, кроме Беньковского, не видел ни одного, хотя какие-то мужчины бывали: Агафья не курила, Беньковский — тоже, но в
кухне всегда чувствовался
запах табака.
Тишина росла, углублялась, вызывая неприятное ощущение, — точно опускался пол, уходя из-под ног. В кармане жилета замедленно щелкали часы, из
кухни доносился острый
запах соленой рыбы. Самгин открыл форточку, и, вместе с холодом, в комнату влетела воющая команда...
В предместье мы опять очутились в чаду китайской городской жизни; опять охватили нас разные
запахи, в ушах раздавались крики разносчиков, трещанье и шипенье
кухни, хлопанье на бумагопрядильнях. Ах, какая духота! вон, вон, скорей на чистоту, мимо интересных сцен! Однако ж я успел заметить, что у одной лавки купец, со всеми признаками неги, сидел на улице, зажмурив глаза, а жена чесала ему седую косу. Другие у лавок ели, брились.
В их большом каменном доме было просторно и летом прохладно, половина окон выходила в старый тенистый сад, где весной пели соловьи; когда в доме сидели гости, то в
кухне стучали ножами, во дворе
пахло жареным луком — и это всякий раз предвещало обильный и вкусный ужин.
Она начала так: «Мороз крепчал…» Окна были отворены настежь, слышно было, как на
кухне стучали ножами и доносился
запах жареного лука…
Флигель этот стоял на дворе, был обширен и прочен; в нем же определил Федор Павлович быть и
кухне, хотя
кухня была и в доме: не любил он кухонного
запаха, и кушанье приносили через двор зимой и летом.
На
кухне было тепло, стоял какой-то особенный сытный
запах, по стенам медленно ползали тараканы, звенели сверчки, жужжало веретено, и «пани Будзиньская», наша кухарка, рассказывала разные случаи из своего детства.
Человек вообще меряет свое положение сравнением. Всему этому кругу жилось недурно под мягким режимом матери, и до вечерам в нашей
кухне, жарко натопленной и густо насыщенной
запахом жирного борща и теплого хлеба, собиралась компания людей, в общем довольных судьбой… Трещал сверчок, тускло горел сальный каганчик «на припiчку», жужжало веретено, лились любопытные рассказы, пока кто-нибудь, сытый и разомлевший, не подымался с лавки и не говорил...
Потом, как-то не памятно, я очутился в Сормове, в доме, где всё было новое, стены без обоев, с пенькой в пазах между бревнами и со множеством тараканов в пеньке. Мать и вотчим жили в двух комнатах на улицу окнами, а я с бабушкой — в
кухне, с одним окном на крышу. Из-за крыш черными кукишами торчали в небо трубы завода и густо, кудряво дымили, зимний ветер раздувал дым по всему селу, всегда у нас, в холодных комнатах, стоял жирный
запах гари. Рано утром волком выл гудок...
Ожидают ли в тюрьме посетителей, виден ли на горизонте пароходный дымок, поругались ли в
кухне надзиратели или кашевары — всё это обстоятельства, которые имеют влияние на вкус супа, его цвет и
запах; последний часто бывает противен, и даже перец и лавровый лист не помогают.
Повар тоже китаец, но
кухня у него русская, хотя все кушанья бывают горьки от пряного кери и
пахнут какими-то духами, вроде корилопсиса.
— Ничего,
Паша, это я так! — поспешно сказала она и ушла, смущенно двигая бровями. Но, постояв среди
кухни минуту неподвижно, задумчивая, озабоченная, она чисто вымыла руки в снова вышла к сыну.
Он прошел в столовую. Там уже набралось много народа; почти все места за длинным, покрытым клеенкой столом были заняты. Синий табачный дым колыхался в воздухе.
Пахло горелым маслом из
кухни. Две или три группы офицеров уже начинали выпивать и закусывать. Кое-кто читал газеты. Густой и пестрый шум голосов сливался со стуком ножей, щелканьем бильярдных шаров и хлопаньем кухонной двери. По ногам тянуло холодом из сеней.
Было светло, дымно и
пахло острой еврейской
кухней, но по временам из окон доносился свежий
запах мокрой зелени, цветущей белой акации и весеннего воздуха.
И бегут осчастливленные докторским разрешением"знатные иностранцы"обменивать вещества. Сначала обменивают около курзала, надеясь обмануть время и принюхиваясь к
запаху жженого цикория, который так и валит из всех
кухонь. Но потом, видя, что время все-таки продолжает идти черепашьим шагом (требуется, по малой мере, час на обмен веществ), уходит в подгородние ресторанчики, за полчаса или за сорок минут ходьбы от кургауза.
Солдата стошнило, душный
запах теплой водки и зеленого луку наполнил
кухню, к стеклам окна то и дело прилипают какие-то мутные, широкие рожи с раздавленными носами, ладони, приложенные к щекам, делают эти рожи безобразно ушастыми.
Я еще раз прочел письмо. В это время в
кухню пришел солдат, приносивший нам раза два в неделю, неизвестно от кого, чай, французские булки и рябчиков, от которых
пахло духами. Работы у меня не было, приходилось сидеть дома по целым дням, и, вероятно, тот, кто присылал нам эти булки, знал, что мы нуждаемся.
И от волнения стала мять в руках свой фартук. На окне стояли четвертные бутыли с ягодами и водкой. Я налил себе чайную чашку и с жадностью выпил, потому что мне сильно хотелось пить. Аксинья только недавно вымыла стол и скамьи, и в
кухне был
запах, какой бывает в светлых, уютных
кухнях у опрятных кухарок. И этот
запах и крик сверчка когда-то в детстве манили нас, детей, сюда в
кухню и располагали к сказкам, к игре в короли…
Из
кухни несся густой
запах капусты и котлет.
Даже наша Муха начала находить, что мух развелось слишком много, особенно в
кухне. По вечерам потолок покрывался точно живой, двигавшейся сеткой. А когда приносили провизию, мухи бросались на нее живой кучей, толкали друг друга и страшно ссорились. Лучшие куски доставались только самым бойким и сильным, а остальным доставались объедки.
Паша была права.
Акакий Акакиевич прошел через
кухню, не замеченный даже самою хозяйкою, и вступил, наконец, в комнату, где увидел Петровича, сидевшего на широком деревянном некрашеном столе и подвернувшего под себя ноги свои, как турецкий
паша.
Куда ни взглянешь — киоты, образа, лампады, портреты духовных особ,
пахнет монахами, в
кухне стучат ножами, и уже понесся по всем комнатам
запах чего-то скоромного, очень вкусного.
Из подвального этажа, где была
кухня, в открытое окно слышно было, как там спешили, как стучали ножами, как хлопали дверью на блоке;
пахло жареной индейкой и маринованными вишнями.
Становиха сняла со стены большой ключ и повела своих гостей через
кухню и сени во двор. На дворе было темно. Накрапывал мелкий дождь. Становиха пошла вперед. Чубиков и Дюковский зашагали за ней по высокой траве, вдыхая в себя
запахи дикой конопли и помоев, всхлипывавших под ногами. Двор был большой. Скоро кончились помои, и ноги почувствовали вспаханную землю. В темноте показались силуэты деревьев, а между деревьями — маленький домик с покривившеюся трубой.
В комнате было темно; фельдшер толкнулся в дверь — заперта; тогда, зажигая спичку за спичкой, он бросился назад в сени, оттуда в
кухню, из
кухни в маленькую комнату, где все стены были увешаны юбками и платьями и
пахло васильками и укропом, и в углу около печи стояла чья-то кровать с целою горою подушек; тут, должно быть, жила старуха, Любкина мать; отсюда прошел он в другую комнату, тоже маленькую, и здесь увидел Любку.
На черном крыльце, в тени, горничная чистит платье Марьи Петровны; окна
кухни открыты, и за ними мелькает повар в белом.
Пахнет помоями, грязно.
Пелагея заморгала всем лицом и заревела… Унтер взял со стола большой хлеб, стал рядом с нянькой и начал благословлять. Извозчик подошел к унтеру, бухнул перед ним поклон и чмокнул его в руку. То же самое сделал он и перед Аксиньей. Пелагея машинально следовала за ним и тоже бухала поклоны. Наконец отворилась наружная дверь, в
кухню пахнул белый туман, и вся публика с шумом двинулась из
кухни на двор.
Ну-c, a когда вы въезжаете к себе во двор, то нужно, чтобы в это время из
кухни пахло чем-нибудь этаким, знаете ли…
— Покажи-ка мне, матушка, осетра! — сказал Ахинеев, потирая руки и облизываясь. — Запах-то какой, миазма какая! Так бы и съел всю
кухню! Ну-кася, покажи осетра!
Ровно в полночь хозяин Ахинеев прошел в
кухню поглядеть, всё ли готово к ужину. В
кухне от пола до потолка стоял дым, состоявший из гусиных, утиных и многих других
запахов. На двух столах были разложены и расставлены в художественном беспорядке атрибуты закусок и выпивок. Около столов суетилась кухарка Марфа, красная баба с двойным перетянутым животом.
На лестнице у меня воняет жареным гусем, у лакея сонная рожа, в
кухне грязь и смрад, а под кроватью и за шкафами пыль, паутина, старые сапоги, покрытые зеленой плесенью, и бумаги, от которых
пахнет кошкой.
Я мигом представляю себе это неведомое морское животное. Оно должно быть чем-то средним между рыбой и раком. Так как оно морское, то из него приготовляют, конечно, очень вкусную горячую уху с душистым перцем и лавровым листом, кисловатую селянку с хрящиками, раковый соус, холодное с хреном… Я живо воображаю себе, как приносят с рынка это животное, быстро чистят его, быстро суют в горшок… быстро, быстро, потому что всем есть хочется… ужасно хочется! Из
кухни несется
запах рыбного жаркого и ракового супа.
Народу все прибывало. Лампы-«молнии» с хрустальными подвесками тускло освещали потные головы и грязные, измазанные горчицею скатерти. Из
кухни тянуло
запахом подгорелого масла и жареной рыбы. В спертом, накуренном воздухе носились песни, гам и ругательства.
Но он воздержался во второй раз и побежал в
кухню узнать, как самовар, раздула ли кухарка уголья как следует; она — рохля, и у нее всегда самовар
пахнет.
Холодок сентябрьской ночи
пахнул из темноты вместе с какой-то вонью. Он должен был тотчас закрыть окно и брезгливо оглядел еще комнату. Ему уже мерещились по углам черные тараканы и прусаки. В ободранном диване наверно миллионы клопов. Но всего больше раздражали его духота и жар. Вероятно, комната приходилась над
кухней и русской печью.
Запахи сора, смазных сапог, помоев и табака-махорки проникали через сенцы из других комнат трактира.
Убрав чайную посуду, Машя пробежала по ступеням,
пахнув на меня ветром, и, как птица, полетела к небольшой закопченной пристройке, должно быть
кухне, откуда шел
запах жареной баранины и слышался сердитый армянский говор.
И пригласил меня к себе чай пить. Вся квартира-мезонин состояла из двух наших комнат, выходивших окнами на улицу, и боковой комнаты возле
кухни, — в этой комнате и жили хозяева. На столе кипел самовар, стояла откупоренная бутылка дешевого коньяку, кусок голландского сыра, открытая жестянка с кильками, — я тут в первый раз увидел эту склизкую, едкую рыбку. Сейчас же хозяин палил мне и себе по большой рюмке коньяку. Мы выпили. Коньяк
пахнул сургучом. И закусили килькой. Хозяин сейчас же опять налил рюмки.
В
кухнях и приспешенных варились, жарились и пеклись всякого рода огромные припасы, как будто готовились угощать целый полк, и приятный
запах от яств доносился до окна бедного селянина, доедавшего ломоть хлеба пополам с мякиной.
Брат
Паши, Василий Антонов, молодой парень, лет девятнадцати, находился поваренком в графской
кухне. Он увидал в окно, что сестра его побежала растрепанная по направлению к Волхову. «Что-нибудь, да не ладно!» — подумал он и погнался за ней.
Ночь была теплая, летняя. Марсель был весь освещен, на улицах
пахло едой из
кухонь, со всех сторон слышались говор, грохот колес и веселые крики.
Через запушенные инеем и покрытые алмазными елками стекла окон проникали утренние лучи зимнего солнца и наполняли холодным, но радостным светом две большие, высокие и голые комнаты, составлявшие вместе с
кухней жилище штабс-капитана Николая Ивановича Каблукова и его денщика Кукушкина. Видимо, за ночь мороз окрепчал, потому что на подоконниках у углов рам образовались ледяные наросты, и при дыхании поднимался пар в холодном воздухе, за ночь очистившемся от
запаха табака.